Салимов удел [= Жребий; Судьба Салема; Город зла; Судьба Иерусалима ] - Стивен Кинг

— Когда вы видели его в последний раз, он не потерялтвердости духа? — потребовала ответа миссис Корлесс, пронзительно глядя на них.Слезы усиливали бескомпромиссность взгляда.

— Да, — сказал Марк, припомнив, как отец Каллахэн стоял уних в кухне с воздетым крестом.

— А теперь вы беретесь за его труд?

— Да, — снова сказал Марк.

— Ну, так собирайтесь, — фыркнула Рода, — чего вы ждете?

И пошла по проходу, оставив их одних — черное платье,одинокая плакальщица на похоронах, состоявшихся в другом месте.

47

Снова к Еве, в последний раз. Было десять минут седьмого.Солнце повисло над соснами на западе, проглядывая из разорванных облаковкровавым пятном. Бен зарулил на стоянку и с любопытством посмотрел на окнасвоей комнаты. Сквозь незадернутые занавески была видна пишущая машинка,стоявшая на страже у стопки рукописи, придавленной стеклянным шаромпресс-папье. Бен изумился, что разглядел все это отсюда, да так отчетливо,будто в мире царили здравый смысл, обыденность и порядок. Он позволил взглядуспуститься к заднему крыльцу. Там бок о бок стояли неизменившиесякресла-качалки, в которых они со Сьюзан разделили свой первый поцелуй. Дверь,ведущая в кухню, была открыта, как ее оставил Марк.

— Не могу, — пробормотал мальчик. — Просто не могу.

Его широко раскрытые глаза побелели, он скорчился насиденье, подтянув колени к подбородку.

— Нас должно быть двое, — сказал Бен, протягивая мальчикудве ампулы со святой водой.

Марк в ужасе отпрянул, словно, дотронься он до них, черезкожу проник бы яд.

— Давай, — поторопил Бен. Он исчерпал все аргументы. —Давай, пошли.

— Нет.

— Марк?

— Нет!

— Марк, ты мне нужен. Остались только мы с тобой!

— Я сделал уже достаточно! — выкрикнул Марк. — Я больше немогу! Я не могу его видеть, как вы, не понимаете!

— Марк, нас должно быть двое, разве ты не знаешь?

Марк взял ампулы и зажал в кулаке у груди.

— Мамочки, — прошептал он. — Ой, мамочки. — Он взглянул наБена и кивнул. Жест получился дерганым и вымученным. — Ладно.

— Где молоток? — спросил Бен, когда они вышли из машины.

— Был у Джимми.

— Ладно.

Они взошли на крыльцо. Ветер усилился, солнце ослепительносверкало сквозь тучи, раскрашивая все в красный цвет. В кухне на них гранитнойплитой навалилось влажное, осязаемое зловоние смерти. Дверь в подвал былаоткрыта.

— Я так боюсь, — вздрогнув, сказал Марк.

— Оно и к лучшему. Где фонарик?

— В подвале. Я бросил его, когда…

— Ладно.

Они стояли возле пасти подвала. Как и предупреждал Марк,лестница в закатном свете казалась нетронутой.

— Иди за мной, — сказал Бен.

48

Бен довольно легко подумал: «Иду умирать». Мысль пришлаестественно, в ней не было ни страха, ни сожаления. Кипящие в душе чувстватерялись в нависшей над домом всеподавляющей атмосфере зла. Съезжая вниз подоске, которую Марк поставил, чтобы выбраться из подвала, обдирая руки, Бенощущал неестественное ледяное спокойствие. Он увидел, что пальцы светятся,словно одетые в призрачные перчатки. Это его не удивило.

«Пусть, кажется, придет конец. Довольно! На трон взошелпломбирный император». Кто это сказал? Мэтт? Мэтт умер. И Сьюзан умерла. ИМиранда. И Уоллес Стивенс тоже умер. «На твоем месте я бы туда не смотрел». НоБен посмотрел. Так вот как выглядишь, когда все позади. Как что-торазмозженное, изломанное, некогда заполненное разноцветными жидкостями… Не такуж плохо. Он умрет страшнее. У Джимми был пистолет Маккаслина — наверное, досих пор лежит в кармане. Бен заберет его и, если до заката они не успеютдобраться до Барлоу... сначала мальчика, потом себя. Скверно, но он умретстрашнее. Бен спрыгнул в подвал и помог спуститься Марку.

Взгляд мальчика скакнул к темному, свернувшемуся на полусилуэту, и метнулся прочь.

— Не могу я на это смотреть, — хрипло сказал он.

— Ну и ладно.

Марк отвернулся, а Бен опустился на колени и отшвырнул всторону смертоносные фанерные квадраты, из которых торчали поблескивающиедраконьи зубы забитых в них ножей. Потом осторожно перевернул Джимми.

На твоем месте я бы не смотрел.

— Джимми, Джимми, — попытался он выговорить, но словаразломились в горле, закровоточив. Бен левой рукой обнял Джимми и приподнял, аправой вытащил из тела товарища ножи Барлоу. Их оказалось шесть. Джимми потерялочень много крови. В углу на полке лежала стопка аккуратно сложенных штор изгостиной. Забрав револьвер, фонарик и молоток, Бен сходил за ними и закрыл телоДжимми. Потом он выпрямился и проверил фонарик. Пластиковая линза, закрывающаялампочку, треснула, но сама лампочка работала. Он быстро посветил по сторонам.Ничего. Осветил пространство под биллиардным столом. Пусто. За печкой — тоже.Стеллажи с консервами, доска, увешанная инструментом и, как эшафот, ведущий вникуда, отпиленная лестница, которую затолкали в дальний угол, чтобы было невидно из кухни.

— Где же он? — пробормотал Бен.

Он поглядел на часы, стрелки показывали 6:23. Когда сядетсолнце? Вспомнить не удавалось. Разумеется, не позже, чем в без пяти семь. Уних оставалось от силы полчаса.

— Ну, где он? — закричал Бен. — Чую, что здесь, только где?

— Вот! — крикнул Марк, ткнув куда-то светящимся пальцем. —Что это?

Бен поймал предмет в луч света. Уэльский посудный шкафчик.

— Маловат будет, — сказал он Марку, — вдобавок, он придвинутк стене.

— Давайте посмотрим за ним.

Бен пожал плечами. Они пересекли подвал, подошли к шкафчикуи взялись за него с двух сторон. Бен ощутил растущее возбуждение. Конечно,разве запах (или аура, или атмосфера, называйте, как хотите) не был здесь гуще,противнее? Он бросил взгляд наверх, на открытую в кухню дверь. Свет потускнел,золото в нем таяло.

— Мне не поднять, слишком тяжело, — пропыхтел Марк.

— Плевать, — ответил Бен. — Сейчас мы его перевернем. Держикрепко.

Марк наклонился над шкафчиком, уперевшись плечом вдревесину. На светящемся лице выделялись свирепые глаза.